Фрегат «Паллада»

Посмотрите на постановку и уборку парусов вблизи, на сложность механизма, на эту сеть снастей, канатов, веревок, концов и веревочек, из которых каждая отправляет свое особенное назначение и есть необходимое звено в общей цепи; взгляните на число рук, приводящих их в движение… В каждой веревке, в каждом крючке, гвозде, дощечке читаешь историю, каким путем истязаний приобрело человечество право плавать по морю при благоприятном ветре».

И. А. Гончаров. «Фрегат «Паллада»

23 мая 1853 года участник Второй русской экспедиции по исследованию Амурского края (1850 — 1855 гг.) Н. К. Бошняк открыл на западном берегу Татарского пролива прекрасную гавань. Названная им гаванью Императора Николая I, моряками она почти сразу же стала именоваться просто Императорской (ныне Советская Гавань).

Не думал лейтенант российского флота Николай Бошняк, что одна из бухт открытой им гавани спустя почти полтора года, в конце сентября 1854 года, станет последним пристанищем прославленного фрегата «Паллада».

В 1724 г. появился разработанный Петром I первый отечественный «Табель о корабельных пропорциях». Он, в частности, предусматривал обязательные главные размерения для вновь строящихся кораблей четырех рангов и для одного ранга фрегатов. Но еще до введения «Табеля» в действие в русском кораблестроении возник обычай строить по несколько судов, как тогда говорилось, «по одному чертежу». Этот обычай бытовал не только до конца ХVIII в., но и в первой половине ХIХ века. В 1800—1801 годах. в Архангельске корабельный мастер Игнатьев построил 44-пушечный фрегат «Спешный», имевший длину между — перпендикулярами 159 фута 2 2/3 дюйма (33,192 метра), ширину без обшивки 42 фута 6 дюймов. (12,65 метра) и глубину интрюма 12 ф 8 д. (3,86 м). Компоновка и корабельные пропорции корпуса фрегата оказались столь удачными, что были приняты за образцовые. По ним, не отступая почти ни на один дюйм, были построены две серии фрегатов 44-пушечного ранга: одна (6 кораблей) — с 1801 по 1820 год., вторая (22 единицы) — с 1826 по 1844 год. Водоизмещение этих фрегатов достигло 1974 тонн. Ранг 44-пушечных фрегатов определило Положение 1805 года об артиллерийском вооружении судов русского флота, которое в процессе постройки кораблей, одинаковых по размерениям и компоновке корпусов, строго не соблюдалось. Большинство фрегатов этого ранга фактически имело от 48 до 54 орудий. Наконец «Положение об артиллерийском вооружении русских судов», утвержденное в 1842 г., определило снабжение фрегатов сохраненного 44-пушечного ранга 54 различными орудиями. Часть фрегатов 44-пушечного ранга второй серии строилась в Петербурге в Охтинском адмиралтействе. Здесь, в устье реки Охты, почти 160 лет тому назад началось строительство фрегата «Паллада», отличавшегося от фрегатов, ранее строившихся для русского флота.

После доклада морского министра вице-адмирала А. В. Моллера и начальника Главного морского штаба генерал-адъютанта А. С. Меншикова программы военного кораблестроения на 1831 — 1832 гг. император в сентябре 1831 г. повелел поручить полковнику В. Ф. Стоке «построение» на Охтинской верфи 74-пушечного корабля, 44-пушечного фрегата и военного транспорта в 100 ласт (т. е. грузоподъемностью в 200 рег т). Особым параграфом в «императорском повелении» указывалось, что фрегат надлежит строить по Сеппингсовой системе, предусматривающей диагональное крепление корпуса ридерсами и раскосинами, со скреплением его членов железом и употреблением войлока под обшивку, что он должен строиться по чертежу английского фрегата «Президент». Срок постройки фрегата определялся в один год.

На запрос Кораблестроительного и учетного комитета от 23 августа 1831 г. управляющий Охтинской верфью и старший производитель работ на ней полковник Корпуса корабельных инженеров Вениамин Фомич Стоке ответил, что он «полагает» заложить 44-пушечный фрегат на открытом фрегатском эллинге. При этом Стоке отметил, что этот эллинг «надлежит сначала отремонтировать, ибо помянутый эллинг служит с 1809 г. и с малыми исправлениями». Фрегат стал одним из последних кораблей, построенных Вениамином Фомичом на Охтинской верфи.

28 октября 1831 г. В. Ф. Стоке представил на рассмотрение Кораблестроительного и учетного комитета чертежи будущего фрегата, разработанные им на основании чертежа 52-пушечного фрегата «Президент», построенного в Англии по образцу американского фрегата такого же ранга и размерений.

Здесь возникает вопрос: почему Стоке предписывалось придерживаться чертежа «Президента»?

Руководство морского России еще в ХVIII в. начало пристально следить за развитием кораблестроения за рубежом и особенно в Англии. С начала XIX в. стали практиковаться регулярные командировки русских кораблестроителей в Англию для практики на британских верфях. Там они знакомились с наиболее прогрессивными новинками в области кораблестроения, чтобы, творчески переосмыслив их, применить после возвращения в Россию. Так, один из выдающихся русских кораблестроителей, в то время штабс-капитан Корпуса корабельных инженеров Иван Афанасьевич Амосов, назначенный в конце 1832 г. старшим судостроителем Охтинского адмиралтейства вместо заболевшего В. Ф. Стоке, дважды побывал в Англии: в 1827 — 1829 и в 1830 гг. Из этих командировок он привез ряд чертежей английских кораблей и альбомы зарисовок, отображающих технологию постройки судов в Британии.

Уже на рубеже ХVIII и ХIХ вв. на американских и английских верфях появилась тенденция строительства более крупных фрегатов, чем ранее построенные. Такие фрегаты имели не только усиленную корабельную артиллерию, но и обладали лучшими мореходными качествами и обитаемостью. Это и побудило «высочайшее» намерение использовать для постройки нового фрегата для русского флота чертеж его английского прототипа.

31 октября 1831 года Кораблестроительный и учетный комитет одобрил представленные В. Ф. Стоке чертежи фрегата и сметы на расходование материалов для его постройки. Спустя несколько дней он доложил Кораблестроительному — департаменту, что 52-пушечный фрегат за № 22, подготовка к постройке которого фактически началась 15 сентября, официально. заложен «..в 11 часов пополудню 2 ноября 1831 года без особых церемоний».

12 ноября, всего через 10 дней после закладки фрегата № 22, Николай I «повелеть соизволил» назвать его «Палладой». Так в списке судов русского военного флота появилось новое название корабля. Ранее в составе Балтийского флота числились названные «Палладой» два придворных двухмачтовых парусно-гребных галета, построенных на петербургских верфях: первый строившийся в 1801 — 1802 гг., прослужил до 1814 г., а второй построенный в 1814—1815 гг., пошел на слом в 1835 г.

Сообщение о том, что на Охтинской верфи вместо предлагавшейся закладки 44-пушечного фрегата заложен 52-пушечный, вызвало недоумение чиновников Кораблестроительного департамента, поскольку в этом они увидели нарушение Стоке «высочайшей воли» Николая I. На запрос департамента Стоке невозмутимо ответил, что им «по императорскому повелению» строится фрегат согласно привезенному в 1830 г. из Англии чертежу 52-пушечного фрегата «Президент» и что «оный фрегат», рассчитанный на вооружение 52 орудиями, по длине на 14 ф (4,27 м) более строившихся до этого на Охте фрегатов. Приняв размерения своего английского прототипа, «Паллада» при расчетном водоизмещении 2089,66 ти длине между — перпендикулярами 173 ф 3 д. (52,806 м) имела ширину без обшивки 43 ф 8 д. (13,31 м) и глубину интрюма 14 ф (4,27 м). По сравнению с русскими фрегатами, числящимися в 44-пушечном ранге, но имевшими до 54 орудий, она была больше не только по длине, но и по водоизмещению на 115,5 т, по ширине—на 2 ф 2 д. (0,66 м) и по глубине интрюма — на 1 ф 4 д. (0,41 м). Видимо, учитывая, что «Паллада» будет крупнее ранее построенных фрегатов, Кораблестроительный департамент предложил числить ее в новом для русских фрегатов 52-пушечном ранге. Однако когда об этом доложили Николаю I, он «повелел», не вникнув в суть вопроса, «…считать оный (т. е. фрегат «Паллада») в ранге 44-пушечного фрегата. Любопытная деталь: когда 24 ноября 1831 г. в Кораблестроительном и учетном комитете решался вопрос об артиллерийском вооружении «Паллады» — фрегата возникающего, нового 52-пушечного ранга, то предусматривалось поставить на него 60 орудий: 34 24- и 12-фунтовых пушек и 26 24-фунтовых карронад.

24 декабря 1831 г. строящийся фрегат «высочайшим повелением» был приписан к 4-му флотскому экипажу 1-й флотской дивизии Балтийского флота, а 31 декабря его командиром назначен капитан-лейтенант П. С. Нахимов. Это назначение было не случайным. Павел Степанович, в будущем известный флотоводец, до этого командовал 20-пушечным корветом «Наварин». Он уже в ту пору пользовался среди моряков репутацией просвещенного офицера лазаревской школы. Под командой М. П. Лазарева, впоследствии адмирала, командующего Черноморским флотом, воспитавшего целую плеяду прогрессивных морских офицеров, Нахимов в 1822 — 1825 гг. совершил на фрегате «Крейсер» кругосветное плавание, а затем участвовал на корабле «Азов» в Наваринском сражении в октябре 1827 г. На «Азове» же, на который он был назначен одновременно с его командиром М. П. Лазаревым до спуска корабля на воду, ему удалось получить богатый кораблестроительный опыт.

По мере разворачивающихся на стапеле работ строитель корабля В. Ф. Стоке не слепо следовал английскому чертежу, а вносил в него ряд конструктивных изменений, в основном касавшихся надводной части фрегата. Главные из этих изменений, улучшавших мореходные качества корабля, состояли в уменьшении седловатости бархоутов и понижении их и пушечных портов на 5 дюймов (0,127 м), в уменьшении уклона топтимберсов, поднятии высоты бортов на шкафуте вровень с баковыми и шханечными и, наконец, в «устройстве» вместо прямой, транцевой, кормы — круглой. Подобную конструкцию корабля, новую для того времени, с закругленными переходами от бортов к кормовой оконечности корабля, набранной из поворотных шпангоутов, уже применил И. А. Амосов на фрегате «Прозерпина», который строился им в Главном Санкт-Петербургском Адмиралтействе одновременно с «Палладой».

Перечисленные изменения в конструкции фрегата, а также работы по внутреннему укреплению корпуса корабля диагональными связями и по установке в его кубрике (жилой палубе ниже батарейной) для света бронзовых иллюминаторов с толстым стеклом, что делалось впервые на русских судах, к концу февраля 1832 г. были уже сделаны. Подтверждением тому служит сообщение инспектора корабельных инженеров Я. Я. Брюн С. Катерина и принятые по нему решения Адмиралтейств-совета.

В своем заключении от 22 февраля 1832 года его почтенные члены признали изменения в конструкции фрегата «..полезными и соответствующими своей цели», но, не рискуя брать на себя ответственность за нарушение «высочайшей воли» строить фрегат, неукоснительно придерживаясь чертежа «Президента», приговорили «…довести сие до сведения государя-императора». Его ответ последовал 15 апреля, когда до спуска фрегата на воду оставалось всего пять с половиной месяцев. Как сообщил А. С. Меншиков морскому министру А. В. Моллеру, «…Императору было угодно, чтобы строящийся на Охте фрегат «Паллада» отделан был с особым тщанием и с применением способов для удобнейшего и чистейшего вооружения оного». Далее следовали 58 пунктов «императорского повеления», касающихся находившегося в постройке фрегата.

В них указывалось: возможно менее отступать от чертежа «Президента», круглой кормы не делать, стараться отделку фрегата закончить на Охте, применив для этого ухой, выдержанный лес. Кроме того, в них шли указания об обшивке подводной части медными листами на кованых гвоздях, снабжении фрегата семью гребными судами, железными танками для воды, медными скобами на руль. Особо оговаривались конструкции таких малозначительных корабельных  устройств, как, например, круглого люка для каюты под палубой юта или ящиков для абордажного оружия.

Выполняя «высочайшее повеление», Стоке в начале августа 1832 г. представил новый чертеж фрегата «..плоской кормой и штульцами».

31 августа они удостоились «монаршего одобрения», однако с тем, чтобы «…орлу, на сем чертеже означенному, иметь на груди щит, Российскому гербу принадлежащий».

Утверждение чертежа произошло накануне спуска «Паллады» на воду, и, видимо, потому строитель фрегата, при поддержке его командира П. С. Нахимова, решил пренебречь царским указанием и уже воплощенную в материале круглую корму не переделывать. Подтверждением тому служит анализ сохранившихся в архиве чертежей «Паллады» (ЦГАВМФ, ф. 327) и двух из восьми ее моделей, хранящихся в Центральном военно-морском музее. На модели фрегата, изготовленной в 1854 г., и на его чертеже, датированном 19 ноября 1845 г., четко просматриваются корма «круглой» конструкции и ютовая надстройка с каютой командира корабля и офицерскими помещениями, которой нет на чертеже, выполненном Стоке с «плоской» кормой. Характерно, что четыре модели «Паллады», делавшиеся из кости и ценных пород дерева для дворцовых коллекций, демонстрируют фрегат с «плоской» кормой и без ютовой надстройки.

В начале августа 1832 г. приступили к окраске корпуса фрегата и подготовке к спуску его на воду. К этому времени в Кронштадтской конторе над портом близились к завершению начатые в январе 1832 г. работы по изготовлению рангоута, заготовке такелажа, пошиву парусов. Рангоут и паруса для «Паллады» также делались по английским чертежам, привезенным И. А. Амосовым из командировок в Англию, но после рассмотрения и корректировки их контр-адмиралом М. П. Лазаревым в бытность его с мая 1830 г. по февраль 1832 г. флагманом Балтийского флота.

Длина между перпендикулярами, м	52,8
Ширина без обшивки, м	13,3
Глубина интрюма, м	4,27
Водоизмещение, т	2089,7
Вооружение, орудий	52

Большое влияние на наиболее совершенное оборудование фрегата и его оснащение оказал П. С. Нахимов. В мае 1832 г., задолго до спуска «Паллады» на воду, в Кораблестроительный департамент он представил ведомость на дополнительные работы и комплектацию фрегата различным оборудованием более чем из 20 пунктов. Командир корабля требовал установить на «Палладе» два железных румпеля новой системы, аксиометр на штурвал, двойной шпиль с железными баллерами, литые чугунные клюзы и ряд других корабельных устройств нового образца, а также снабдить его якорями системы Перинга, еще только введенными на флоте, с якорными цепями вместо пеньковых канатов.

В результате перечисленных в ведомости усовершенствований относящихся к корпусу корабля и его отдельным помещениям, по проектам, выполненным И. А, Амосовым, оказались переделанными крюйт-камера и судовая аптека, усовершенствован метод хранения питьевой воды в квадратных цистернах из луженого железа и на 6 ф (1,83 м) вокруг нактоузов железные гвозди заменены медными. Кроме того, Нахимов обратил внимание и на снабжение фрегата гребными судами и на его артиллерийское вооружение. Он потребовал добавить к семи положенным по штату гребным судам восьмое — 12-весельный полубаркас, а в кормовую и носовую части батарейной палубы поставить вместо тяжелых пушечных станков шесть более мобильных, облегченного типа, которыми можно было бы легко заменить любой станок, подбитый во время боя (2).

В полдень 1 сентября 1832 г. состоялся спуск «Паллады» на воду, произошедший без особых «церемоний», лишь в присутствии начальника Главного морского штаба светлейшего князя адмирала А. С. Меншикова. К моменту спуска фрегата на Охтинскую верфь с Ижорских адмиралтейских заводов подвезли 30 24-фунтовых (150-мм) бронзовых пушек и 22 24-фунтовые (145-мм) бронзовые карронады, два комплекта по 175 штук железных точеных кофельнагелей для крепления снастей бегучего такелажа, железные румпели и железные баллеры шпилей. Тогда же Санкт-Петербургский военный порт доставил на фрегат 4 якоря Перинга.

После спуска фрегат отбуксировали в устье р. Охты, где он зазимовал, покрытый брезентом во исполнение «высочайшего указания» провести окончательную отделку его силами Охтинской верфи. По завершении проведенных зимой работ 1 мая следующего 1833 г. «Палладу» спустили по Неве до Калинковского острова, где подогнали к ней камели, чтобы провести фрегат через мелководье Этой сложнейшей Финского залива. для того времени операцией руководил капитан над Санкт-Петербургским портом генерал-майор Л. В. Токмачев. Работа по откачке воды из камелей велась круглые сутки до 12 мая. Но выход каравана из-за противного ветра задержался еще на два дня. Трое суток камели, буксируемые шестнадцатью гребными и парусными судами, шли до Кронштадтского рейда. 17 мая «Палладу» сняли с камелей, а спустя 20 дней ввели в Зюйдовый Петровский док для обшивки подводной части медными листами, предохраняющими её от обрастания. Хоть в русском флоте обшивка кораблей медью была введена еще в 1781 г., далеко не на все корабли она ставилась.

После окончания доковых работ фрегат встал под подъемный кран для постановки на него рангоута. При его оснащении снастями стоячего и бегучего такелажа снова пошли нововведения. Каждое из них обсуждалось Нахимовым с производившим вооружение корабля старым корабельным мастером Иваном Петровичем Амосовым. Например, в итоге их сотрудничества вместо тросовых талрепов были поставлены винтовые, на многих блоках тросовая оплетка заменена железными оковками с вертлюгами, для ватер-штага и бак-штагов мартин-гика и для боргов нижних рей применены такелажные цепи. Кроме того, тогда же были сделаны усовершенствования в проводке снастей бегучего такелажа и поставлены на мачты громоотводы.

В начале августа 1833 г. «Паллада», своеобразный шедевр отечественного кораблестроения, вышла на внешний рейд Кронштадта. Она своим стройным корпусом и четким, «щегольским», парусным вооружением вызвала восхищение моряков всех близстоявших кораблей.

Едва вступив в строй, «Паллада» уже сумела отличиться. Темной ночью 17 августа 1833 г. эскадра вице-адмирала Ф. Ф. Беллинсгаузена крейсировала в Балтийском море между островом Даго (Эзель) и полуостровом Ганге-Удд (Ханко). На фрегате, шедшем в конце колонны, сумели, несмотря на плохую видимость и сильный ветер, определить свое место по Дагерортскому маяку. По расчету его командира П. С. Нахимова, эскадра шла на каменную банку. Еще раз проверив свое место по карте, Нахимов приказал дать сигнал адмиралу: «Флот идет к опасности!», и сделать поворот на другой галс, послушно выполненный «Палладой». Из-за дождя и большого волнения сигнал сразу же не был понят на флагманском корабле, и головной корабль 74-пушечный «Арсис», выскочив на камни, потерял ход. Вслед за ним еще два корабля, коснувшись камней, получили повреждения. Остальные корабли, успев выполнить приказание адмирала о повороте на другой галс, остались невредимыми. Благодаря сигналу, поданному с Паллады», была спасена почти вся эскадра, состоявшая из восемнадцати вымпелов. По возвращении из плавания Беллинсгаузен в своем приказе по эскадре дал высокую оценку находчивости Нахимова и отличным мореходным качествам нового фрегата.

После перевода П. С. Нахимова в 1834 г. на Черноморский флот командиром строившегося в Николаеве 84-пушечного корабля «Силистрия» «Паллада» ежегодно участвовала в плаваниях и маневрах отрядов кораблей Балтийского флота. В мае-июне 1837 г. она с особой миссией побывала в Англии, доставив в Лондон слитки золота, принятые на ее борт с Монетного двора. В кампанию 1842 г. на «Палладе», входившей в состав отряда судов Гвардейского экипажа, проходили практику воспитанники Морского кадетского корпуса — будущие морские офицеры. Но как бы ни был хорош корабль, и оястареет. Комиссия, освидетельствовавшая «Палладу» летом 1844 г., приняла решение о её тимберовке — солидном доковом ремонте. Его она проходила в одном из доков Кронштадтского порта в течение 1846 г. Почти все пояса обшивки фрегата из тяжелых и плотных досок лиственницы, а частью из легких сосновых заменили. Подводную часть подкрепили дополнительными железными креплениями и заново обшили медью. Обновив рангоут, вырубили вновь весь стоячий и бегучий такелаж.

После тимберовки фрегат каждую кампанию выходил в море. Летом 1847 г. «Паллада» в составе отряда кораблей Балтийского флота снова посетила Англию. На Спидхетском рейде фрегат осмотрели принц Альберт и лорды Английского адмиралтейства, которые дали высочайшую оценку кораблю и порядку на нем. Перед выходом в Россию на целый год, до конца августа 1848 г., в командование «Палладой» в чине капитана 1 ранга вступил двадцатилетний сын Николая I, великий князь Константин Николаевич (с 1855 по 1881 г. генерал-адмирал, глава русского флота и морского ведомства). Возвратившуюся в Кронштадт в августе 1847 г. «Палладу» перевели из 4-го флотского экипажа в Гвардейский. В 1849 — 1850 гг. «Паллада» совершила свое первое океанское плавание, дойдя по водам Атлантики до о. Мадейра.

В конце 40-х гг. в русских правительственных кругах вызывал беспокойство интерес Северо-Американских Соединенных Штатов, Англии и Франции к Дальнему Востоку и, в частности, к Японии. Возникла необходимость послать в Японию русскую дипломатическую миссию с целью заключения торгового трактата.

Быть главой посольства в Японии поручили вице-адмиралу Е. В. Путятину, возглавлявшему в 1842 г. успешно завершившуюся миссию в Иран, а доставить миссию Путятина на Дальний Восток должен был фрегат «Паллада». Вот как позже в своем отчете о плавании в 1852 — 1854 гг. Путятин отозвался о предоставлении в его распоряжение прослужившего уже более 19 лет старого корабля: «…хотя по отличному своему устройству фрегат «Паллада» лучше других соответствовал назначению для предстоящего нам плавания, но выбор этот сделан единственно за недостатком новых фрегатов (3).

Приняв на борт более чем годовой запас сухой провизии и других припасов, укомплектованный опытным экипажем из 426 матросов и офицеров, фрегат был выведен в конце сентября 1852 г. на Кронштадтский большой рейд.

Командовать «Палладой» получил назначение капитан-лейтенант И. С. Унковский, бывалый моряк, офицер лазаревской школы, которую он прошел на Черноморском флоте. Во время плавания на «Палладе» ему было присвоено следующее звание — капитана 2 ранга.

Кроме старшего офицера, лейтенанта И. И. Бутакова, и девяти строевых вахтенных офицеров в далекое плавание шли три штурмана, артиллерист-капитан Корпуса морской артиллерии К. Лосев, подпоручик Корпуса корабельных инженеров И. Зарубин, два врача — А. Арефьев и Г Вейрих, и судовой священник архимандрит Аввакум (в миру Д. С. Частный), известный востоковед, свободно владевший китайским языком.

Некоторые из офицеров фрегата не единожды совершали кругосветные плавания. Один из них — старший штурман А. А. Хализов — побывал в них трижды.

В составе дипломатической миссии Путятина уходили на «Палладе» капитан-лейтенант К. Н. Посьет, в дальнейшем адмирал, член Российской Академии наук, лейтенант В. А. Римский-Корсаков, переводчик — служащий Азиатского департамента коллежский асессор О. Гошкевич и секретарь миссии столоначальник Департамента внешней торговли коллежский асессор И. А. Гончаров — уже известный русский писатель. В обязанности Гончарова входило ведение переписки главы миссии, составление летописи плавания, протоколирование переговоров с японскими представителями.

С детских лет мечтал Иван Александрович увидеть мир с борта корабля. И вот сорокалетний писатель с трудом расстается со столичным комфортом ради столь заманчивого для него океанского плавания. Результатом участия Гончарова в походе стали его путевые очерки «Фрегат «Паллада»», публиковавшиеся в журналах «Морской сборник» и «Отечественные записки», выдержавшие еще при жизни автора три издания и поныне не утратившие к себе интереса.

Хмурым осенним утром 7 октября 1852 г. «Паллада» покинула Кронштадтский большой рейд. Первый этап плавания от Кронштадта до Англии проходил не совсем удачно. Войдя в Зунд, фрегат, попав в густой туман, наскочил на мель у мыса Драго на датском берегу. Хотя команде удалось стянуть «Палладу» с мели на чистую воду, Унковский предпочел не рисковать. Приказав встать на якорь, он дождался вызванного из Копенгагена датского военного парохода «Уффо». Отбуксированная с его помощью на безопасное расстояние от коварной банки «Паллада» стала продолжать свой путь в Англию.

В Портсмуте Путятин принял решение ввести «Палладу» в док. Это обусловливалось необходимостью осмотра медной обшивки и возможного ее ремонта после того, как корабль наскочил на мель, а также установки водоопреснительного аппарата, заборные трубы которого для приема забортной воды должны были проходить через днище, почти у самого киля.

Более месяца потребовало докование. В то время для его проведения корабль полностью разгружался, вплоть до снятия артиллерии. Во время работ в доке, помимо ремонта медной обшивки, обновили конопатку пазов обшивки в районе бархоутов, поставили новые металлические высокопроизводительные помпы и новый камбуз с работающим на угле опреснителем. Этот еще мало известный морякам аппарат давал за 10 ч работы 122,5 ведра (1,503 куб. м) пресной воды, что обеспечивало суточную потребность в ней всего экипажа фрегата.

В первых числах ноября 1852 г. «Паллада», снова приняв на борт все свои грузы и артиллерию, уже стояла в Портсмутской гавани, готовая к выходу в океан. Но сделать это ей удалось только 6 января 1853 г. В течение двух месяцев беспрерывно дули сильные встречные западные ветры, порой доходившие до штормовых. Вместе с фрегатом более 130 различных судов под флагами многих стран оказались пленниками взбунтовавшейся Атлантики.

Подходящее время было упущено. Путятин отказался от предварительного намерения идти в Тихий океан вокруг мыса Горн, опасаясь встретить в его районе противные ветры и плавающий лед. Новый курс проложили вокруг мыса Доброй Надежды и далее через Индийский океан в Китайское море. Вместе с «Палладой» Британские острова покинула винтовая железная шхуна «Восток», имевшая машину в 40 л. с. и обладавшая хорошим ходом под парусами. Путятин приобрел шхуну в Англии с целью использовать ее как посыльное судно и, кроме того, для описи малоизвестных берегов. Командиром «Востока» был назначен находившийся в штате Путятина лейтенант В. А. Римский-Корсаков. Остальные четыре офицера, врач Г. Вейрих и 28 матросов были посланы на шхуну за счет экипажа «Паллады» (4).

Неласково встретил океан русские корабли. На третий день плавания засвежевший ветер развел колоссальную волну. Моментами перегруженная «Паллада», ложась с борта на борт, зарывалась в воду по самые коечные сетки. Волнением сломало утлегарь и едва не смыло оба десятивесельных катера, висевших на бортовых шлюпбалках.

Через сутки погода наладилась и была относительно благоприятной до самого мыса Доброй Надежды. Во время этого перехода «Паллада» в среднем делала по 185 миль в сутки. Временами ее скорость достигала 10 — 12 уз. На пути корабли сделали только одну остановку. Не бросая якорей, держа под парусами фрегат и шхуну, на унчальском открытом рейде о. Мадейра приняли мясо в виде живых бычков и свежую зелень.

После 78-дневного пути по Атлантике «Паллада» 24 марта 1853 г. прибыла в Симонс — бухту у подножья Столовой горы. Спустя неделю подошла шхуна «Восток». Здесь кораблям пришлось задержаться на целый месяц. Требовалось подготовить их к длительному переходу по Индийскому океану. Особенно это касалось «Паллады». Ее корпус надо было снова конопатить как внутри, так и снаружи.

В период стоянки несколько офицеров во главе с К. Н. Посьетом при участии И. А. Гончарова и врача Г. Вейриха совершили небольшую экспедицию в глубь материка, обогатившую отечественную науку новыми сведениями об этой, почти не знакомой русским, африканской земле.

12 апреля 1853 г. «Паллада», а днем раньше шхуна «Восток», одевшись парусами, ушли из гостеприимной бухты. Их следующее рандеву Путятин назначил в Гонконге, дав шхуне предписание зайти на еще мало известные русским морякам Кокосовые острова. Отойдя 120 миль от мыса Доброй Надежды, «Паллада» выдержала очередной жестокий шторм.

От качки и ударов волн ряд бимсов стронулся со своих мест, а в пазах под русленями появилась течь. Этот шторм вынудил Путятина принять решение о замене «Паллады», показав ее ненадежность для еще предстоящего ей более чем годового плавания на Дальний Восток. Из Сингапура, куда «Паллада» пришла в конце июня 1853 г. в Россию на английских пароходах через Цейлон и Красное море отправился курьером старший офицер фрегата И. И. Бутаков с депешей о требовании Путятина выслать на смену «Палладе» новый 52-пушечный фрегат «Диана». Это был единственный фрегат, построенный по чертежам «Паллады», но строился он корабельным инженером Ф. Т. Загуляевым не в Петербурге, а в Архангельске. Заложенная в мае 1851 г. «Диана» была спущена на воду 19 мая 1852 г.

Несмотря на тяжелый шторм, от мыса Доброй Надежды до Зондского пролива «Паллада» прошла за 32 дня 5800 миль, «…что вполне оправдало заслуженную фрегатом репутацию отличного ходока, ибо, сколько известно, этот переход не совершался быстрее ни одним парусным судном», как писал Путятин в уже упомянутом отчете.

12 июня 1853 г. «Паллада» пришла в Гонконг, где ее уже ожидала шхуна «Восток». Путятин, перейдя на шхуну, посетил Кантон. Там он узнал, что к Японским берегам направляется отряд из шести американских судов под командованием командора Перри. Это заставило русские корабли незамедлительно оставить Гонконг и поспешить в Японию. На пути туда им еще предстояло в архипелаге Бонин в Тихом океане (в районе Филиппинской котловины) встретиться с остальными судами, назначенными в отряд Путятина.

На переходе к острову Бонин «Паллада» 9 июля попала в свирепый тайфун. В начале его, идя в бакштаг с глухо зарифленными марселями и спущенными брам-стеньгами, фрегат несся с невиданной для него скоростью, достигавшей 14—15 уз. Но потом ветер стал затихать, и качка усилилась до 40 — 45°. На какое-то мгновение крен оказался столь велик, что нок грота-рея ушел в воду. Работавшие на нем по уборке разорванного ветром паруса матросы Осип Каминов и Андрей Жилин едва не оказались смытыми за борт. Они удержались на пертах, приложив нечеловеческие усилия. Но без жертв не обошлось. Во время тяги сей-талей разогнувшийся гак разбил голову матросу Яну Ларю. Не приходя в сознание он скончался (5).

Стоящие на вантах несовершенные винтовые талрепы на сильной качке себя не оправдали. От поломок стопоров некоторые из них стали раздаваться. На вантинах с целевшими талрепами при создавшемся перенапряжении поползли бензеля. Ослабевшие ванты начали с силой биться о коечные сетки, а мачты гнуться, словно трости.

Матросы, рискуя жизнью, в помощь вантам сумели заложить за топы мачт сейтали и вытянули их на шпиле. Это предотвратило потерю мачт. Более 30 ч продолжалась схватка со стихией. «Какую энергию, сметливость и присутствие духа обнаружили тут многие!» —так с восхищением отметил Гончаров поведение команды во время тайфуна.

26 июля «Паллада» вошла в порт Ллойд (Футами) на острове Пиль (Титидзима), где ее ожидали корвет «Оливуца», транспорт «Князь Меншиков» и шхуна «Восток».

Весь переход «Паллады» от Англии до острова Пиль, изобилующий штормами, а под конец и тайфуном, доказал ее исключительные мореходные качества. Вряд ли другой корабль столь почтенного возраста, как «Паллада», сумел бы выдержать такие перегрузки и корпуса, и рангоута, какие выпали на долю фрегата.

После проведения самых необходимых работ по исправлению повреждений, полученных «Палладой» во время тайфуна, отряд Путятина 4 августа 1853 г. покинул порт Ллойд и уже 10 августа, достигнув Японии, бросил якорь в средней гавани Нагасаки. Несмотря на то, что японские власти приняли русских любезно, они в переком Корпуса флотских штурманов Кузнецовым, а большую часть матросов и офицеров фрегата отправить в Николаевский пост на Амуре.

3 октября 1854 г. Путятин ушел в Японию для завершения переговоров. В инструкции, оставленной Кузнецову, предписывалось в случае появления неприятеля взорвать фрегат, а самому вместе с матросами берегом добраться до поселений на Амуре. По мере возможности матросы старались сохранить «Палладу», пытаясь откачивать воду из трюма, а зимой обкалывать лед. Но сил было явно недостаточно. Когда весной 1855 г. в Императорскую гавань пришли фрегат «Аврора» и корвет «Оливуца» под флагом начальника Амурского края контр-адмирала В. С. Завойко с намерением перевести «Палладу» на буксире в Амурский лиман, она представляла собой жалкое зрелище. У берега, на котором было разбросано несколько избушек охраны и установлены две маленькие батареи, стоял скованный льдом, с разрушенными ютом и баком и обвислыми вантами когда-то красавец фрегат. Воды в нем было почти по батарейную палубу. Но и эта попытка увести «Палладу» в Амур не увенчалась успехом.

В ноябре 1855 г. Завойко послал мичмана Г Д. Разградского затопить «Палладу». По дороге к Императорской гавани его в Мариинском посту задержал известный исследователь Амурского края контр-адмирал Г. И. Невельской, считавший нецелесообразным уничтожение хорошо укрытого от неприятеля фрегата. Только получив от Завойко подтверждение его приказания о затоплении «Паллады», он отпустил мичмана.

Разградский через глухую тайгу на собаках добрался 17 января 1856 г. до Константиновской бухты и сразу же приступил к работам по подготовке фрегата к затоплению. По специально прорубленному во льду каналу «Палладу» вывели на более глубокое место. Предварительно прорубив в нескольких местах днище корабля, сняли и сожгли прямо на палубе мачты и взорвали его кормовую часть (7). 31 января 1856 г. фрегат поглотили дальневосточные воды, а через полтора месяца, 18 марта того же года, в Париже был подписан мирный договор.

Решение В. С. Завойко, опытного моряка, с честью отразившего в августе 1854 г. нападение англо-французского флота на Петропавловский порт, видимо, надо считать обоснованным. Честно прослуживший около 23 лет фрегат «Паллада» для дальнейшего использования практически не годился, а опасность его уничтожения противником была достаточно реальна. Ведь известно, что в Императорскую гавань в мае 1856 г. случайно зашел английский фрегат «Пик», командир которого не знал о уже заключенном мире.

Многие годы Константиновская бухта служила местом паломничества моряков русского, а затем и советского флотов. Стало традицией, плавая в дальневосточных водах, посещать Императорскую гавань и спускать водолазов на борт лежащей на дне «Паллады». Впервые это сделал экипаж клипера «Джигит» в 1885 г. Первое же детальное обследование корпуса затопленного фрегата провел летом 1888 г. экипаж корвета «Витязь», которым командовал капитан 1 ранга С. О. Макаров. Из сохранившегося отчета об этом обследовании следует, что «Паллада» лежит на твердом грунте, густо поросшем растительностью, носом к береговой черте и от нее в 37 саженях (78,94 м).

Промеры показали глубину у форштевня 7 саженей (14,9 м), ау кормы 9 (19,2 м). Поднятые на «Витязь» со дна куски дерева корпуса оказались ноздреватой структуры и очень хрупкими, а детали из железа — окоррозированными до степени расслоения металла.

В 1914 г. повторное водолазное освидетельствование фрегата провел водолазный офицер Петров. Есть сведения, что в годы гражданской войны и интервенции на палубу «Паллады» спускались японцы. В 1923 г. ледокол «Красный Октябрь», случайно зацепив, поднял на поверхность один из якорей «Паллады» и доставил его во Владивосток.

В 1940 году еще одно освидетельствование фрегата предприняли специалисты Тихоокеанского отряда ЭПРОНа, на основании которого воентехник 1 ранга Винокур составил проект его подъема, но начавшаяся Великая Отечественная война помешала его осуществить. Произведенный в 1947 году осмотр «Паллады» показал, что ее корпус более чем на 6 метров «всосало» в грунт и он на 3/4 разрушен. Специалисты признали подъем фрегата нереальным и нецелесообразным.

Ряд предметов с «Паллады» и фрагментов ее корпуса как драгоценные реликвии хранится в Центральном военно-морском музее в Ленинграде и в Музее Краснознаменного Тихоокеанского флота во Владивостоке. 20 октября 1963 года в городе Советская Гавань открыли памятник кораблю по проекту моряка-тихоокеанца П. К. Иванова. На его постаменте высечены слова: «В знак памяти и глубокого уважения к экипажу фрегата «Паллада»», а ниже вделан застекленный футляр с деталями корабельного набора — немыми свидетелями славной корабельной судьбы.

(1) — По материалам ЦГАВМФ, ф. 158, 161, 283, 327

(2) Нахимов П. С. Документы. М. 1954. с. 110—111.

(3) «Морской сборник». 1856, № 1. С. 144

(4) Обзор заграничных плаваний судов русского военного флота. Т. 1. СПБ, 1871. С. 33. Т.2 С.743

(5) «Морской сборник». 1855. № 7. С. 271.

(6) Файнберг Э. Я. Русско-японские отношения в 1697—1875 гг, М., 1960. С. 168—169.

(7) Невельской Г. И. Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России в 1849—1855 гг. СПб, 1878. С. 223, 386, 391.